Француз с итальянскими корнями, пианист и композитор Николя Челоро приехал в Суздаль 2 года назад как турист и сразу был очарован: не только старинной архитектурой и живописным ландшафтом, но и удивительными людьми, знакомство с которыми определило его творческие планы на владимирской земле. В январе 2017 года прошли его концерты в Суздале и Муроме. 21 ноября Николя Челоро выступит во Владимирской филармонии с программой, подобранной специально для нашего города. В преддверии концерта Николя дал интервью «ВВ».

- Николя, резонно предположить, что во Владимире вы сыграете что-то из творческого наследия нашего земляка Сергея Танеева. Вы говорили, что вам близко его творчество…

- Еще два года назад я ничего не знал о Танееве. Я познакомился с его творчеством в 2016 году во время путешествия, когда друзья в автомобиле включили для меня его музыку. Это были симфонические и хоровые произведения, в которых я услышал моменты, очень похожие на музыку моего сочинения. В частности, это касалось использования духовых, ударных инструментов. Это забавно. А в октябре прошлого года я выступал в музыкальной школе имени Танеева. Когда я пробовал инструмент перед выступлением, то увидел на стене портрет Сергея Ивановича. Я часто импровизирую на концерте. И вот я посмотрел на это выразительное лицо…

Так приходят красивые музыкальные темы. Есть между нами какое-то невидимое духовное единство.

- Ваши зимние гастроли у нас получились спонтанно и не обошлись без приключений. Что произошло?

- В Суздале я посетил церковь, где служит отец Андрей Давыдов. Он часто бывает в Италии, преподает там изобразительное искусство, энкаустику, прекрасно говорит по-итальянски. А у меня отец – итальянец. Для меня итальянский и французский – два родных языка. Я был счастлив встретить человека, говорящего на итальянском. Я сказал ему, что я музыкант. Удалось быстро организовать концерт в Суздале на Рождество.

Это был очень морозный день – минус 35! Но люди пришли. В ГТК - хороший инструмент. И в результате и глава Мурома решил подарить мой концерт жителям своего города. И на следующий день я уже играл в ДК имени 1100-летия Мурома при полном зале.

Добраться туда в такой мороз оказалось непросто... С трудом нашли машину, которая смогла завестись, ее трясло всю дорогу. Для меня это было настоящее испытание - и в то же время восторг! Мне очень захотелось сыграть еще и во Владимире.

И вот теперь эта мечта осуществится - в рамках Танеевских музыкальных собраний в филармонии.

- Вы недавно приняли православие. Это связано с вашим увлечением Россией?

- Мне кажется, что это просто более зрелое отношение к христианству. Это произошло еще до того, как я начал ездить в Россию. У меня были периоды уединения в монастырях. Какое-то время я находился в одном из монастырей в Бельгии, в монастыре бенедиктинцев. Но основатель этого монастыря хотел, чтобы было две церкви с двумя разными литургиями: византийская и романская. Это место оказалось очень интересным, чтобы познать духовность этих двух ветвей. В этом монастыре у меня есть один русский приятель. Я много раз навещал его и постепенно пришел к этой религии. Самое главное, что это развивает, возвышает, дает больше духовности.

- Многие музыканты, приезжая во Владимир, делают реверанс российской и местной, в частности, публики, говоря, что она особо чувствующая, музыкально образованная. Все говорят, что им нравится здесь играть, потому что публика теплая. Вы о русской публике говорили то же самое. Уточните, пожалуйста, что именно отличает нашу публику?

- Я играл во многих странах и чувствую публику. В Италии в начале концерта публика не очень внимательная. Итальянцев надо убедить, достать, достучаться до них, тогда они становятся очень теплыми. В Германии, наоборот: прежде чем музыкант начинает играть, воцаряется практически религиозная тишина. Все внимательно слушают. Но внешние проявления для немцев не очень характерны. А в России, по моим наблюдениям, есть очень сильное ожидание, пылкое желание услышать нечто прекрасное, которое коснется чувств, сердца, души.

И вот когда ты чувствуешь, что публика – вся в ожидании, тебя это тоже вдохновляет, и ты заражаешься этими чувствами и играешь по-другому, выкладываешься. Вдобавок, есть разные произведения. Венгерскую рапсодию Листа можно с блеском исполнить на бис в Италии. Это внешний эффект. А в России не обязательны внешние проявления виртуозности. Здесь на бис можно сыграть Баха. Это менее внешне выразительно, но глубже.

Если говорить о моей музыке, то здесь я могу исполнить свою музыку, которая носит даже несколько мистический характер. Я могу играть музыку спокойную, медитативную, и публика реагирует очень тепло и с большим энтузиазмом. Здесь важен не столько внешний эффект, сколько качество прочувствованного.

- Вопрос из разряда «взгляд со стороны». Как в Европе воспринимают состояние современной российской музыкальной культуры? У нас есть целая плеяда молодых талантливых исполнителей, которые гастролируют за рубежом. Насколько они популярны? Воспринимают ли их в Европе как продолжателей российской музыкальной традиции?

- Очень трудно говорить о Европе в целом, потому что страны очень разные: люди, темпераменты, отношения, и уровень музыкальной культуры тоже разный. Мне, например, кажется, что Франция и Россия даже ближе, чем Германия и Италия. Но независимо от этого, российские музыканты очень хорошо воспринимаются. У них - особая аура, которая исходит из высокой русской культуры. Россия на Западе считается страной высокой культуры. Вас принимают заранее позитивно, с интересом. У ваших музыкантов есть репутация, основанная на понятии о «русской школе».

- Критика называет вас виртуозом, но вы сами себя кем больше считаете: пианистом или композитором?

- Я очень люблю сочинять, потому что это спонтанный творческий процесс, вдохновление какими-то музыкальными темами. Но с другой стороны, я ощущаю себя и исполнителем тоже, потому что это прекрасно – иметь возможность исполнять произведения великих композиторов. Как мне кажется, у меня есть определенное равновесие между двумя этими ипостасями. Хотя у меня много незаконченных произведений, потому что не хватает времени из-за плотного графика выступлений.

- В России вы реализуете несколько благотворительных проектов. Расскажите, пожалуйста, об этой стороне своей деятельности.

- 6 октября в Рязани был благотворительный концерт. Это идея моего друга, философа Геннадия Самойлова. Он хотел меня познакомить с удивительной личностью – Светланой Петровой, ныне покойной. Для Рязани это очень значимая фигура. Она много внимания уделяла музыкальному образованию детей-сирот. Ее программа включала знакомство с классической музыкой, с живописью. Детям, находящимся в критической ситуации, искусство помогает пережить трудности, дает силу, и главное – дает надежду. Концерт был приурочен ко дню памяти этого педагога. Мне показалось это очень интересным. В современном мире очень актуально и эффективно – прибегать к музыке, к искусству за духовной силой.

России это, наверное, особенно касается. Здесь, с одной стороны, есть большая надежда на будущее. Но в то же время есть большие трудности, связанные с переходным периодом - выходом из большой советской эпохи, который, может быть, несколько травматичен.

В такие тяжелые моменты очень важно найти более глубокие корни, опыт, который даст духовную пищу исходя из красоты во всех ее проявлениях. Я готов давать концерты для детей, молодежи, для студентов в России, тем более, что реакция необыкновенная, великолепная. Я согласен с одним моим знакомым музыкантом из Аргентины, который не поленился перевозить свое пианино в самые отдаленные деревушки в Андах, где люди живут в крайней бедности. Он давал там концерты.

Ему говорили: «Что это дает? Ты не можешь изменить их жизнь к лучшему!» А он отвечал: «Да, я не могу сделать их богаче материально. Но, может быть, музыка обогатит их духовно».

Люди вдыхают кислород искусства, который их преображает. Вот исходя из этого внутреннего динамизма можно изменить ситуацию.

Автор: Полина Ганцева, "Владимирские ведомости"